***
Я строил дом — казалось, на века;
я строил стих — казалось, на мгновенья;
но получилась лёгкая строка
прочнее древесины и каменьев,
которым знал я истинную цену
и находил, что та — невысока
для всех, кто расставляет облака,
кто собирает звёзд цветные тени,
кто терпеливо созидает стены
воздушных зáмков, зáмков из песка,
кого несёт незримая река
к нибытию,
пока...
пока.
пока
24.06.2010
Юность
Может быть, юность закончится,
но не уйдёт никуда:
словно бы домик окончатый,
старый — стоит у пруда.
Стоит окликнуть по имени —
иней оплавится звёзд.
Сказкою стали любимые,
грустью опавших берёз.
Наглухо дверь заколочена,
и — ни огня, ни следа...
Юность — Отечество, отчество! —
где же мы были тогда?
19.02.1979—13.10.2013
Возвращение
Р.К.
Вот и дождалась монахов своих колокольня листвы.
Золотом сонным в пурпурную бронзу спадая,
звук долетает чуть позже, чем свет, и остыв,
но — долетает…
Я приду в твой старинный посад,
невозможными сказками полон,
поглядеть, как над миром парят
златоглавые маковки клёнов.
Созерцатель усталых страстей
в утомлённых сердцах человечьих,
я резных листопада детей
соберу на соборное вече
и поведаю им о земле,
на которую брошен до срока.
Им, наверное, станет теплей,
мне, похоже, не так одиноко.
А потом я пойду меж людей,
и они, удивлённые, спросят:
«Что с тобой? Отвечай же скорей!»
— Слишком ранняя выдалась осень...
…Слишком поздняя выдалась осень.
18.10.1982 - 29.02.1992
Иронический комментарий
Я часто заглядываю в будущее
и вижу себя стариком.
Это — просто:
открыть пятый том
своих мемуаров
на семнадцатой странице
и отстраниться
от прозы,
в которой — удушье
вчерашнего дня —
и сегодня, и завтра;
подумать: я — автор,
я не спешу,
пишу…
А старик ждёт где-то там,
в будущем веке,
где проставлен библиотеки
синий прямоугольный штамп.
04.02.1985
Из Пьера Тейяр де Шардена
Пока текли сырые мхи по камню,
пока росли и падали деревья,
и гнили, в чёрный уголь превращаясь,
пока шагали твари неуклюже,
с натугой отрываясь от земли,
вода и ветер беглыми руками
тесали остывающие тверди,
работы ни на миг не прекращая,
и возникал над миром настающим
из камня — человечий строгий лик.
Но мимо шли стада зауроподов
и шелестел крылом археоптерикс.
Вода и ветер не искали смысла:
лик исчезал — и появлялся снова
напоминанием о днях совсем иных,
когда двуногий в шкурах и с дубинкой
вдруг разглядит своё изображенье…
Как бы предчувствует людей
природа,
и, может статься, что не нас одних,
но ЭТИХ — мы не знаем.
И не видим.
15.11.1987
Машинное время
Глядит зверям в очи ловец их.
Живого неба же створ
тускнеет и блекнет, во человецех
провидя — не божество.
II. Ave, Machina!
Здравствуй, машина — зеркало человека!
компьютер — отражение невидимых сущностей!
в песчинку спрессованная библиотека,
недреманное око пасущего...
За спиралью прогресса цивилизации
вижу раковину рака-отшельника:
чем дальше, тем тяжелее таскаться,
дом, совмещённый с ошейником.
Так ave, Machina — перламутровый бог человека!
отражение человека!
продолжение человека!
отрицание человека!
Здравствуйте, твари машинного века,
в который упрётся истории вектор!
Вы — слышите?
Слышите?
Слышите — эхо?
Идущие на смерть приветствуют себя!
III.
Перфокарты вечерних домов…
В них упрятаны сотни томов,
если жизнь переплавить в стихи.
Ухмыляется месяцем ночь:
«Вам ничто не сумеет помочь, —
вина стары, хоть новы мехи».
Тем острее вина
каждой цепи звена,
что нельзя расплескать даже капли вина
в мир дисплеев и атомных ядер.
Окна гаснут, и тьмою пронзает меня:
«КТО считает программу на завтра?»
18.06.1985
Дороги памяти
Я по дорогам памяти иду —
иду к векам, которым нет возврата,
где пахари жевали лебеду,
где на отца шёл сын, и брат на брата
приподнимал дымящуюся сталь…
Я вижу всё, что совершалось встарь.
Столетий необъятная печаль
уже плывёт над нашими полями,
и в каждый дом
стучится невзначай —
и каждый дом охватывает пламя…
Сквозь пепел прорастает иван-чай,
и по забвенью пролагает память
свои дороги…
Пыль там — горяча,
и это — всё, что происходит с нами.
19.02.1981—14.03.1993
Наследники дождя
I.
Осень.
Ночь.
Только пятна размытого света
и мгновенные вспышки дождя.
К современности сразу
сквозь сон не дойдя,
я глаза открываю — в семнадцатом веке.
Время — смутное.
Капель полёт неизбежен,
безнадежен:
сверкнуть — и исчезнуть во тьме…
Это — ночь.
Это — дождь.
Только видится мне,
это — люди:
оружны, и конны, и пеши,
всё летят и летят, устремляясь туда,
где ничто не напомнит о свете и веке,
где шумит за окном дождевая вода,
и с трудом после сна поднимаются веки.
02.10.1984-12.09.1990
II.
Что-то в жизни нашей не так:
поражения, отступления…
ни побед уже, ни атак,
и вожди у нас — будто пленные.
Расстелена ночь на столе —
свёрнута в серый рассвет…
Брызги летят по земле
светлым чеканом монет.
Дождь,
бесконечный дождь
всё заполняет собой —
наш долгожданный вождь,
наш неизбежный бой.
Шепчет о них с небес
медленная вода.
Мы оставляем себе
всё, что смогли отдать.
11.02.1992
Девочка-осень
(Предчувствие гражданской войны)
Девочка в красном пальто и берете
медленно движется мимо деревьев,
мимо —
опавшего золота листьев,
мимо —
сгоревшего вороха истин,
запаха дыма,
в белесую просинь —
мимо и мимо
с букетиком астр,
с бледно-лиловым
холодным букетом,
девочка в красном пальто и берете,
девочка-осень…
Дальше — зима.
21.04.1990
* * *
Пока бессильная свобода
корёжит судьбы на огне,
звезда вечерняя в окне
своим сиянием холодным
впервые смотрит в сердце мне.
Её спокойные лучи
струятся о забытом, вечном,
святом и неподвластном речи,
что невозможно изучить
и не пойти нельзя навстречу…
23.08.1991
9 мая 1983 года. Радоница
Завалиться в траву …траву
и глядеть с кулака …кулака:
там плывут — облака …облака
И понять, что — живу ...живу.
С утра гудят колокола,
и гул стекает на низины,
и туч тяжёлая смола
ползёт по небу над Россией,
влача холодный, тусклый след
по перелескам и оврагам.
Тот путь безудержен и слеп.
Траву – ещё нежнейший бархат! —
вминают в землю сотни ног,
спешащих к вечному жилищу.
Подумай, КАК ты одинок
под этим небом, ЧТО ты ищешь? —
и сердце памяти неровно
забьётся через толщу лет:
«О, сколько жгучей нашей крови
уже покоится в земле?!»
Известно всё:
что тело — бренно,
что смерть — обычна и близка,
но в каплях дождевых сирени
уже светлеют — навека.
27.10.1983—15.11.2008
A la Brodsky
«Оmnes viae Romam ducunt»
(«Все дороги ведут в Рим»)
Латинская поговорка
«А старость — это Рим…»
Борис Пастернак
Сартр говорит: экзистенция — неизмерима.
Бытие, несомненно, первично — по Марксу.
Столбовые дороги России уводят не к Риму —
они зависают где-то между Сибирью и Марсом.
Очевиден и вывод, что жизнь на подобном пространстве
не сводима к дороге, поскольку движение точки
бесконечно для точки.
Отсюда — шаг вправо
я считаю побегом.
Совсем не восточность, но точность
человека, чей выстрел не портит отслеженной шкуры,
развивает привычку к такому строению духа, и время
здесь — не деньги,
скорее — дымящий окурок,
что гораздо ценнее,
чем доллары, фунты, иены.
Между тем и сюжеты
играют на разнице курса,
даже рак —
музыкант на безрыбье, и свистнет.
Вот и русский себя ощущает
не подлинно русским,
ибо наша судьба —
не в ряду относительных истин.
06.02.1992—06.02.1994
Именославие
Но странно звучат имена:
Архип, Аграфена, Авдотья…
За ними — другая страна,
ещё ни сиротской, ни вдовьей
слезой не вспоённая, кровью
не спёкшаяся на губах,
страна полотняных рубах,
солёной звезды в изголовье,
молитвы, и битвы, и ловли,
и прочной работы в веках.
Что толку уста отворять?
Но только в себе повторять:
«Федот, Василиса, Прасковья…» —
Царьграда и Китежа стяг!
04.11.1993
***
Но за мельканьем беглых дат,
под слоем календарной пыли
нам не дано предугадать,
чему свидетели мы были...
Что поделать? Конечно, Россия…
Всё ко времени в ней происходит:
кожу снимет, солью посыплет,
где — по разуму, где — по плоти.
Плохо?
Плохо…
Да что поделать?
Землю чёрную снег оденет —
белый-белый.
Словно ангел своими крылами
неприметно её укроет,
словно спящую дочку — мама:
где — по духу, а где — по крови…
29.06.1994
Осмысление
Синеватое слово заката
не сказано.
Только — вдох,
недолгий и тихий,
как майские сумерки,
которые умерли
на перекрёстке любви и фантазии
(пауза).
Прочерк и даты — словно бы вход
в дробную мерность.
Химерам
Евразии
перебивают Уральский хребет.
Шрифтом помельче — весть о себе:
«Я» занимается делом,
делит себя между духом и телом…
Тьма — что вода…
прибывает.
29.06.1994—19.02.1995
Исход
С.С.
Вам, глазами, ушами и ртом
и слепым, и глухим, и немым:
вы боитесь лишь смерти, а мы —
лишь того, что случится потом...
Россия — что песочные часы,
и снова перевёрнута вверх дном,
и в доме, до недавнего — родном,
не разобрать, чей дух, отец и сын.
Всё сыплется и сыплется песок…
Но чья же терпеливая рука
который век касается часов,
и чьи же очи смотрят в нас — пока?
27.12.1995
Китай-город
У стены пятнадцатого века,
вросшей в землю сотни лет назад,
снова дети, старики, калеки,
словно бы на паперти, стоят.
Им бросают мелочь и бумажки,
но в глаза позору своему
не глядят,
спешат стыдливо дальше,
запрещая сердцу и уму
видеть их картонные скрижали:
«Поля Куликова. 9 лет.
Мама умирла. А папы нет.
С братиком ночуим на вокзале.
Братику Сиреже скоро 6.
Памагите. Очинь хочим есть».
Дети — есть хотят.
Расти.
И выжить —
даже в этой безнадёжной тьме.
С каждым часом подступает ближе
их расплата к тем,
кто, в ложь и смерть
душу запродавши, веселится…
«Мене! Текел! Фарес!» на стене.
Красит кровь останкинские листья,
слышен тихий разговор теней:
«Сквозь огонь, и воду, и по трубам
брошены до срока в мир иной,
мы у вас — навеки за спиной,
хоть вы и прошли
по нашим трупам.
Вот где — наше Куликово Поле:
наша дочка, Куликова Поля.
Наша правда обернётся сталью.
Ваша сила расточится в чад...»
«За Непрядвой лебеди кричали,
и опять, опять они кричат!»
04.10.1994-04.03.1996
Повторение пройденного
Снова каштаны, что гильзы, навалены,
вкусом — под запах горелого пороха.
Время на годы не делится поровну…
Молишься, маленький?
Маленький, миленький, зёрнышко в колосе!
Столько смертей — выкликаешь по имени:
где и какая навстречу подымется
с нежностью в голосе?
Чтоб убежать по каштанам рассыпчатым
в дальний октябрь, оскользаясь и падая,
не дожидаясь ни рая, ни ада…
Маленький, выспался?
18.11.1995
Околица
Их немного, дошедших до старости,
перемеривших жизни пути…
«Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати…»
За околицей — беды да напасти:
ни поспать, ни присесть, ни вздохнуть,
Горе горькое, жизнь бессчастная —
вечный бой, да терпенье, да труд.
Эх, святая, родная, проклятая,
не гляди, где закат, где восход!
Видишь, катит Петруша на тракторе?
До околицы он — довезёт.
16.12.1995
***
А.Ф.
Уши проколоты — серьги.
Вены исколоты — иглы.
Души расколоты — деньги.
Так вы
хотели
выглядеть?
Где же те ражие русские,
русые звери,
орущие
не «Хлеба и зрелищ!» — «Оружия!»,
видящие врага,
чтущие «Символ веры»,
что автомат АК?
20.05.2001
Речи крови
Тише!
Тише.
Ти-
ше…
Ищут
сотни тысяч,
миллионы ищут,
миллиарды…
Ти-
ше!
Где — потеря?
Как бы вызнать?
Хуже смерти —
в этой лжизни.
Связан в узел
путь заветхий…
Русским — русло
истин света!
Встать ли сонным
небу вровень?
Сердце — солнце!
Речи — крови!
24.04.2009
Вторжения
дочери Полине
Замечу — может быть, некстати, —
что вторгся к нам Наполеон,
когда весь цвет российской знати
французским духом был пленён.
Так минул век… Немецкий гений
нас диалектике учил —
и немцев на полях сражений
мы били из последних сил.
Теперь Россию наизнанку
по рынкам тащит «демократ», —
так что, придут с войною янки?
Их одолеть трудней стократ…
Но что всем нужно от России?
Какая тайна есть у нас,
что всякая земная сила
без нас — не сила, власть — не власть?
И Троицу, как всем известно,
особо любит русский Бог.
А значит, суждены нам вечно:
Победа, память, новый бой!
03.05.2010
* * *
Сербия! Бисер твой
кто выметал перед свиньями?
Кто святыни твои,
кто святыни
бросил на растерзание псам?
Кто войну заменил на вой,
так что слёзы и кровь невинные —
это дожди твои, реки, ручьи,
море твоё отныне…
Кто это?! Кто?! Я сам…
15-16.01.2007
Изгнание
Д.Б.
Me destierro a la memoria…
M. de Unamuno
Отправляю себя в изгнание,
без возврата ссылаю в память,
чтобы всех, наконец, избавить
от того, кто жил наизнанку.
Мир вам, братья мои! — в котором
не хочу, не могу оставаться,
я ему не обязан сдаваться,
я — доволен своим приговором.
Я для этого мира — преступник,
здесь я болен неизлечимо.
Вещесущая книга-имя
вас направит в любом перепутье.
Пусть от ваших шагов и песен
сотрясутся земля и небо —
это мною сплетённый невод
держит их, и совсем не тесен…
16.07.2008
Течение
Kennst dü das Land?
I.-W.Goethe
Ты помнишь край, в котором рос,
где — солнце, и в тени лозы
журчал под крыльями стрекоз
ручей прозрачнее слезы?
Ты помнишь, как манила в путь
его прохладная вода
и плыть по ней, куда-нибудь,
казалось главным — навсегда?
Ты помнишь — каждый поворот
в его течении живом
дарил то звёзды, то восход,
то облака, то дальний гром,
то радугу, то детский смех,
то небывалые цветы,
когда ложился первый снег, —
скажи, всё это помнишь ты?..
Ревёт холодный океан,
вращая небо за собой,
и в щепки крошит ураган
надежды, данные судьбой,
и наша жизнь — уже ничья,
но в хоре волн, набравшем мощь,
журчанье давнего ручья
ты узнаёшь?
Ты узнаёшь?
17-19.09.1993
Дни листопада
Боже мой!
Уходящие дни —
точно листья на ветру осеннем.
Память провожает их полёт
до прикосновения к покою
миллиардов облетевших листьев,
уходящих в землю, в землю, в землю…
Что же я? Зачем я собираю
красные, багряные, рдяные,
золотом червлёные листы,
если вдруг передо мною вспыхнет
всё, что не вернуть, что отлетело,
и перебираю их страницы —
книгу жизни собственной моей?..
А меня всё осыпает ветер
этою продрогшею листвой,
и не оторвать от листопада
глубины таящихся зрачков,
и не разглядеть, когда последний,
сонный лист закружится в пространстве
и меня, влюблённого, подхватит —
вот, как есть, с охапкой мокрых листьев, —
и за времени пределы унесёт…
28.05.1993
Немецкие мотивы
I.
Спелое солнце висело на ветке.
Пели оконца весёлую «летку».
Гегеля томик, отзвуки Баха...
Не было в доме муки и страха.
А на картине, кисти не Босха,
шли вы, как тени, к истине Бога.
23.01.2007—24.04.2019
II.
Ходить по лезвию ножа,
раз в жизни пережить расстрел
и слышать, как луна, дрожа,
сползает каплею в рассвет;
запомнить, что забыта боль,
что могут ждать —
любовь и смерть,
что всем недолго быть собой,
какою мерою ни мерь.
Но капле — камень превозмочь
и обращаться в пар и снег,
и в небо, синего синей,
что неподвижно надо мной.
02.12.1990, Галле
Штампы
I.
Конец весны, начало лета…
Мне кажется, что эти дни
теплом особенным согреты
и сердцу нашему сродни.
Сиреней и каштанов свечи —
почти нетварного огня…
Всё так прекрасно и невечно:
я — для тебя, ты — для меня.
Зачем же к нам нисходит эта
необъяснимая пора:
конец весны, начало лета —
как будто возвращённый рай?
29.02.2012
II.
Золотая — осень...
Осень — золотая…
Время — облетает
листьями и днями…
Годы — не лета ведь.
Время!
Время…
Время,
больше — не родня мы?!
Этой жизни бремя,
этой смерти стремя —
навсегда со всеми,
навсегда для всех.
А любовь и счастье —
иногда случатся,
выпадут-истают,
словно первый снег.
29.11.2012
IV.
Закраснелись
у рябины гроздья —
значит, осень
скоро будет в гости,
раздавая золото за зелень
по каким-то небывалым курсам,
по каким-то, выгодным донельзя,
и цыплят считая — на смех курам,
оставляя старые долги нам,
поражая невозможной сутью…
Что за осень в жёлтых георгинах
неприметно подокралась всюду?
09.10.2006
V.
Не искушай меня, искусство!
В твоих садах цветут цветы,
и даже самый малый кустик
исполнен вечной красоты.
Напоминанием о рае,
где все блаженны и чисты,
искусство, ты со мной играешь,
как миражи среди пустынь
играют гибнущим от жажды…
Искусство, ты — моя душа…
Но стать цветком твоим однажды
и навсегда — не искушай!
12.04.2015
Легенда
«Соколиные очи кололи им шилом железным…»
Дмитрий Кедрин
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя…»
Мф. 22:37-40
Жил в России поэт. Он лелеял мечту о свободе —
никогда не бывалом, волшебнейшем счастье земном,
о таком бесконечном и ввысь устремлённом полёте,
для которого тесен любой человеческий дом.
Он ходил по грибы, слушал пение птичьего ветра,
в небесах разбирал письмена золотых облаков,
и, поставив лукошко в траву, до последнего света
отпускал стаи мыслей парить далеко-далеко.
Он гранил и чеканил слова, и низал их на строки,
в зеркала, словно в воду, глядел на людей.
чтобы прошлые знаки увидеть и новые сроки,
и сравнить, и спросить у себя: «Где, какие лютей?»
Но родную страну не любить — это самое горькое горе,
а Господь никогда никого не оставит надолго в беде.
Вот и встретил поэт — ну, не сразу, конечно, но вскоре —
на тропинке лесной пару ангелов НКВД…
04.01.2009
* * *
В.П.
Не потому, что был — мой друг,
не потому, что стал — мой враг:
я просто помню этот круг,
а в этом круге — каждый шаг.
Всё — вкривь и вкось,
и смыслу вопреки…
Да что стряслось?
Ведь ты писал — стихи!
Ведь ты — поэт!
Ты был поэтом, брат.
И Слова свет
ты преломлял стократ…
Жизнь — удалась,
тебе во всём везло,
ты — превратил алмаз
в гранёное стекло…
11.04.2015
Открытие Хлебникова
И —
всё изменилось…
Корова
полем свой короб влекла,
исполненный млека
и всякого влажного блага,
лопнуть готовый,
чтоб солнцем излиться на травы —
отверстые ветру и свету врата
творенья цветов и корней,
буравящих норки
и верноподобных зверью полевому,
чьи тропы — плетенье племён
и азы языка,
где имя имати и слова веслом
пенить бытийные воды,
вскачь запуская
времени веретено…
04.09.1999
Из цикла «Эклиптика»
IV. Близнецы
Небо
над храмом
Бориса и Глеба —
кровью глубинной,
голубой-голубиной,
брызжет из рамы!
Всё — не по чину…
Кровью из раны,
кровью…
Да где бы:
дней таких истово-синих,
тронутых осенью, стынью —
дочке и сыну…
Лепо бы? Лепо
веровать слепо,
что не покинет
нас это Небо.
Аминь!
04.03.1996
V. Рак
Quando yo me muerte...
F.-G.Lorca
Когда я умру,
травы изумруд
не станет беднее,
а станет богаче,
и будет всё так,
и не будет иначе,
когда я умру.
Ты это услышишь,
ты это узнаешь,
над крышами — выше! —
поднимутся стаи,
а то, чем ты дышишь,
цвета потеряет,
когда я умру…
03.05.1993—09.03.2019
XI. Стрелец
А.П.
Всё это — промежуточное время.
Всё — пауза, отсутствие музы́ки,
умение свободы ничего:
и небо, огибающее Кремль,
и эхо о двунадесять языцех,
и колокол примолкший вечевой,
и звёзды за двуглавыми орлами,
и золото над божьими рабами,
отселе собиравшими страну
(собравшими — и даже не одну,
а сколько?
неслиянны, нераздельны…),
где в поле одинок прохожий воин.
Отпущены по циферблату стрелы
и прочь летят, калеча всё живое.
21.11.1994—26.08.1995
На закате
Так мало от жизни осталось…
Это, наверное, старость —
пойти на перрон к электричке
и сесть у окна, и не видеть
пейзажи евангельской притчи,
куда не войти… и не выйти,
мелькание ближнего мира
и мягкую грусть удаленья
далёких домов и деревьев,
растущих, быть может, не мимо.
10.06.1990
В зимнем лесу
Деревья — чернь и серебро.
Берёзы — серебро без черни…
Но не вернуть былую верность,
не распрямиться в полный рост,
не выдохнуть шершавый дым
и не вдохнуть морозный воздух…
Нет, ничего ещё не поздно,
но путь уже — исповедим,
и относительно добро,
и встали звёзды между терний,
хранящих чернь и серебро,
творящих серебро из черни.
18.01.1988
* * *
Татьяне Селиванчик
(13.12.1952–21.10.2011)
Так торжественно-легки
этих дней преображенья,
переходы света-тени,
снегопада мотыльки!
И — ни памяти, ни лет:
только праздник, только танец,
да ещё — снежинки тают,
жизнь — как счастье,
жизнь — как тайна,
боли — нет
и смерти — нет…
25.12.1984—10.05.2022
* * *
Что-то мне говорится простое…
Только — что? Я никак не пойму.
Словно матери голос младенцу сквозь тьму —
ничего эта песня не стоит,
но её не купить никому.
Слов ещё ты не знаешь,
мотива — не спеть.
Ты — один.
И она.
Все — одни.
От рожденья до смерти — короткие дни.
Там, где родина-мать — там и родина-смерть.
Ты — любим.
Это — счастье.
Усни.
И проснись.
23.01.2021
Наша любовь — Победа!
I.
«И се, конь блед, и седящ на нем, имя ему Смерть».
Откр. VI-8
Жизнь, как известно, богаче
наших представлений о ней.
И пусть побеждённый плачет:
на войне — как на войне!
Даже если — гражданская,
если — на брата брат…
Что там: Донецк с Луганском,
или Киев со Львовом брать?
Вечны у братства предатели,
это — не новая тема.
Каин, убивший Авеля,
Ромул, убивший Рема…
А по-другому — не будет,
третьего — не дано.
Плоть называют люди
хлебом, и кровь — вином.
И разрывают на части,
и проливают рекой…
Алчут богатства и власти,
но обретают — покой.
С "евромайдана" скачет
всадник, и конь его — блед.
Жизнь, как известно, богаче…
А насколько богаче — смерть?
17.04.2015—28.11.2022
II.
«Дева-Обида восплещет крылами…»
Парафраз из «Слова о полку Игореве»
Многое стало понятнее,
просто, как дважды два:
есть и на Солнце пятна —
что там Россия? Москва?
Только другую Родину
нам отыскать не дано:
или — всё "предано-продано",
или — Бородино!
На Куликовом поле,
у сталинградских стен
силе чужой и воле
мы не сдавались в плен!
Крылья Обиды-Девы
да не затмят глаза:
наша любовь, Победа —
здесь и на небесах!
24.06.2016
Рис. Антонина Винникова
***
30 мая в 18.00 в Малом зале Центральном доме литераторов, в рамках Клуба метафизического реализма пройдёт творческий вечер Владимира Винникова "ОУСТАВЪ"
Ведущий — Сергей Сибирцев
Вход свободный
Проезд: м. "Баррикадная", ул. Большая Никитская, 53
